Стивен Уилсон: Космические ракурсы
Интервью Анила Прасада
Экзистенциальное созерцание остается для человечества главным переломным моментом. Но поскольку большинство из нас приковано к смартфонам и отвлекается социальные сети, в основе которых заложена алгоритмическая предвзятость, становится ясно, что коллективный поиск смысла часто отодвигается на второй план, уступая место более поверхностным заботам.
Такое наблюдение заложило одну из основ нового альбома Стивена Уилсона The Overview. В нем раскрывается тема «эффекта обзора» - термина, впервые предложенного автором Фрэнком Уайтом. Речь идет о сильном психологическом воздействии, испытываемом астронавтами во время наблюдения за Землей с орбиты. Интервью Уайта с астронавтами выявили общую картину осознания незначительности нашего вида в контексте космического пространства, окружающего Землю и влияющего на нее.
Уилсон распространяет концепцию «эффекта обзора» на присущие нам чувства удивления и благоговения во время наблюдения за естественной красотой Земли и ее явлений. Будучи атеистом, Уилсон использует эту тему для того, чтобы озвучить противоречивые – и целенаправленные, и бесцельные внутренние терзания о нашем месте на этом вращающемся земном шаре.
В музыкальном плане The Overview состоит из двух длинных произведений под названиями «Objects Outlive Us» и «The Overview». Это 42-минутное путешествие в стиле прогрессив-рок, сочетающее в себе множество других музыкальных стилей, включая спиричуэл-джаз, пост-рок, поп, электронную музыку и нойз.
В записи приняли участие барабанщик Крейг Бланделл, клавишник Адам Хольцман, гитарист Рэнди МакСтайн и вокалистка Ротем Уилсон. Текст композиции «Objects Outlive Us» написан также при участии сооснователя группы XTC Энди Партриджа. Релиз альбома сопровождается выпуском фильма режиссера Майлза Скарина, сочетающего в себе трехмерную анимацию, фотореалистичную визуализацию и сюрреализм, все с целью придать визуальную форму звуковому путешествию альбома.
В дополнение к The Overview, в 2024 году Уилсон выпустил новый альбом проекта Bass Communion под названием The Itself of Itself. Запись, в которой представлена музыка, собранная за десятилетний период, продолжает традицию Bass Communion исследовать грани эмбиента, дроуна и нойза. Он также работает над новой музыкой Porcupine Tree – основанной в 1987 году прогрессив-рок-группы, которая воссоединилась в 2022 году после двенадцатилетнего перерыва. Кроме того, он продолжает играть все более важную роль в качестве ремикшера объемного звучания, работая над новыми версиями альбомов Pink Floyd «At Pompeii», Ultravox «Lament», Yes «Fragile» и «Close to the Edge», а также бэк-каталогом группы New Order.
Расскажи о процессе определения основного направления альбома и как это привело к результату, которого ты добивался на The Overview.
Первое, что нужно сделать — найти способ выражения музыки, которого я раньше не использовал. Для меня каждый раз очень важно чувствовать, что появился повод пополнить мой и без того обширный бэк-каталог. Я спрашиваю себя: «Зачем мне выпускать еще один альбом? Что даст этой записи повод для творческой реализации?».
Мне нравится закладывать концепцию или какие-то рамки не только для воплощения альбома, но и для обсуждения концертного тура и их визуального оформления. Очевидно, что в этот раз концепция очень серьезная. Но такие задумки воплощаются нелегко.
Приятно, когда под руку попадается что-то настолько интересное. И чем больше об этой концепции думаешь, работаешь над ней, тем больше возможностей перед тобой открывается. Именно так все и произошло в этот раз. Но не обошлось и без прозорливости.
Только что получившая Букеровскую премию книга Саманты Харви «Орбита» посвящена той же теме — перспективе использования космоса в качестве призмы, через которую мы наблюдаем за самими собой. Довольно многие сейчас об этом задумываются.
Название и идея появились у меня еще до того, как я написал хотя бы одну музыкальную ноту, что для меня не типично. В этом, думаю, одна из причин появления этого альбома сразу после его предшественника – The Harmony Codex. Я имею в виду, что восемнадцать месяцев в наши дни — это ничто. Во времена нашего детства мы ожидали выхода новой пластинки любимого исполнителя каждые двенадцать месяцев. Но в XXI веке все не так. В наши дни скорее норма выпускать альбом каждые три-четыре года.
Восемнадцать месяцев — довольно маленький срок, что свидетельствует о хорошей концепции в основе альбома. Дело в том, что концепция также предполагала другой подход к написанию песен, заключавшемуся в написании длинных композиций. Как сольный исполнитель, я уже некоторое время не сочинял длинных композиций. Таким образом, задача также была не простой с точки зрения выбора направления, отличного от того, что я выпускал в качестве длинных композиций раньше.
Ранее ты утверждал, что написать длинное музыкальное произведение, возможно, проще, чем лаконичную поп-песню. В случае The Overview это высказывание справедливо?
Я бы не сказал, что было легко, но было проще. Первая половина альбома на 70 процентов состоит из одной последовательности из девятнадцати нот и сопровождающей ее партии бас-гитары. Вы слышите один и тот же музыкальный материал, интерпретированный в форме классической музыки, в соответствии с тем, что Вагнер назвал бы лейтмотивом, а Штокхаузен - формулой. Это концепция вариации на тему. Таким образом, не нужно изобретать велосипед для каждого сочиняемого музыкального произведения. По сути, определив гармонии и мелодии, которые собираешься использовать, остается лишь определить, каким количеством способов их можно реализовать. Майк Олдфилд был очень хорош в таких штуках. Он использовал всего две или три мелодии в самых разных вариациях.
Так что было немного проще, поскольку каждый раз собираясь сочинять, я не начинал писать музыкальный фрагмент с чистого листа. Скорее вопрос состоял в том, «о чем дальше пойдет речь в этом фильме или романе? Я определился с персонажами и сценарием. Итак, что же произойдет с этими персонажами?».
Насколько хорошо ты знал книгу Фрэнка Уайта «Эффект обзора» до адаптации его тезисов?
Ни насколько. Я никогда о нем не слышал, пока мне кто-то не сказал: «Знаешь, есть человек, который придумал термин «эффект обзора». Но изначально даже человек, который рассказал мне об этом, не знал, что этот термин придумал именно он. Независимо от того, как именовать этот термин, но эффект обзора, очевидно, существует с тех пор, как на Земле появились люди. Речь идет об испытываемом чувстве трепета и восприятия пространства при взгляде на Гранд-каньон. Недавно я был в Чили, в пустыне Атакама, и там у меня возникло похожее чувство. Мы испытываем его в разные моменты нашей жизни в разных контекстах, когда осознаем всю грандиозность Вселенной и нашу незначительность по отношению к ней.
Связан ли твой интерес к эффекту обзора с детскими увлечениями космосом?
Думаю, у нас у всех такое увлечение с детства. Любой представитель моего поколения здесь, в Великобритании, помнит, как в детстве его увлекал космос, в том числе научно-фантастические романы, фильмы о космосе, телевизионные программы о космосе и ночном небе. В те времена, когда еще не было смартфонов, мы гуляли с друзьями теплыми летними вечерами, любуясь небом и звездами — в те далекие времена, когда звезды еще можно было увидеть. Когда я вырос, звезд на небе все еще было много. В наши дни трудно разглядеть звезды, потому что там, где мы живем, особенно в городах и пригородах, слишком много искусственного света.
Еще я помню, что в детстве смотрел такие фильмы, как «2001: Космическая одиссея», «Солярис» и «Близкие контакты третьего рода». Мне кажется, в целом у меня был огромный интерес к космосу. Этот интерес выражается, например, что альбом начинается сценой встречи с инопланетянином на Луне, в которой звучат такие слова: «Вы забыли о нас? Вы так заняты просмотром своих цифровых устройств. Вы больше не смотрите ни вверх, ни по сторонам. Вы даже не смотрите на свою собственную планету». А это потрясающе красивая планета, независимо от того, что мы с ней делаем.
На днях кто-то меня спросил, предпочел бы я жить на Марсе? Я ответил: «Марс - планета красной пыли. Земля невероятно разнообразна в географическом, экологическом и климатическом отношениях. Думаю, в нынешнее время мы многое упускаем, сосредотачиваясь на гаджетах.
Предлагаешь ли ты своим детям отложить гаджеты и взглянуть на небо?
Постоянно. Иногда приходится бороться за то, чтобы просто оторвать их от телефонов. В эволюции человечества это очень тревожная тенденция. Я говорил об этом в альбомах The Future Bites и Fear of a Blank Planet. Они оба исследуют, как эволюция человечества почти сбита с вектора своего развития цифровыми устройствами и, в частности, социальными сетями.
А как насчет фашистского уклона западной цивилизации в последние годы? Как он повлиял на наше чувство изумления по отношению к космосу?
Существует много влияющих на это факторов, и упомянутый тобой тоже из их числа, наряду с искусственным интеллектом. Очень важный сейчас вопрос состоит в том, может ли человек по-прежнему играть какую-то роль. Стоит задуматься о перспективах искусственного интеллекта и о том, как он повлияет на человечество в целом – реализуется ли Скайнет (искусственный интеллект, главный антагонист медиафраншизы о Терминаторах – прим. stupidmax), вот в чем вопрос. Мне не посчастливилось наблюдать Землю из космоса, но, насколько я понимаю, во время такого наблюдения все вышеописанные опасения рассеиваются. Земля - очень красивая планета, на которой вообще не видно человеческого присутствия, если смотреть на нее достаточно издалека. С такой точки зрения все мелкие склоки, возникающие из-за политиков, психопатов и социопатов, не вызывают беспокойства. Но да, мы переживаем очень тревожное время. Кажется, с каждым днем становится все хуже.
Ты атеист, но также веришь, что в рамках этой точки зрения может сосуществовать и духовность. Расскажи, как это повлияло на The Overview.
Все сводится к огромным числам, почти невообразимо большим, до такой степени, что почти невозможно удержать их в уме. Мы говорим об абсурдных расстояниях, а также о временном аспекте. В каждой галактике триллионы галактик и триллионы планет.
Если бы кто-нибудь из ближайшей к нам галактики Андромеды, расположенной на расстоянии 2,5 миллионов световых лет, взглянул сейчас в нашу сторону, увидел бы он нас? Нет, они бы увидели выползающего из пещеры человека каменного века, мастерящего из костей орудия труда.
Количество времени, за которое свет удаленных на миллионы световых лет звезд достигает наших глаз во время наблюдения за небом, поражает воображение. Мы видим их такими, какими они были миллионы лет назад. Учитывая все это, как можно до сих пор удерживать в своем сознании идею о Боге? Мне очень трудно понять, как кто-то может цепляться за эту концепцию.
Я всегда стараюсь смотреть на эти вещи с очень позитивным настроем. Если признать для себя, что Бога нет, что жизнь — это всего лишь мгновение ока, что Вселенной нет до нас дела, и что мы совершенно незначительны – вспышка за вспышкой, вспышка за вспышкой, на самом деле это прекрасная история, а своем роде. Она позволяет сказать самому себе: «Дар жизни бессмысленен. Поэтому, если не наслаждаться им, он очень, очень трагичен». Понимаю, что не все в состоянии наслаждаться жизнью, но я смотрю на этот вопрос именно так.
Какую взаимосвязь ты видишь между альбомами The Harmony Codex и The Overview?
В музыкальном плане новый альбом представляется следующим логическим шагом после The Harmony Codex. The Harmony Codex - это я сам, возможно, впервые, я использовал все различные аспекты своей музыкальной индивидуальности, нисколько не стесняясь этого и не слишком стараясь думать о том, что делаю. Я просто позволил всему этому случиться, без каких-либо влияний извне. Я создавал и объединял электронику, эмбиент, поп, прогрессив, метал и джаз, не слишком вдаваясь в анализ и не задумываясь над тем, что делаю.
The Overview является продолжением такого подхода к работе, в то же время он выдержан в форме объемного произведения и представляет собой роман, а не короткие рассказы. Это полнометражный фильм, а не набор коротких видеороликов. Он также является продолжением тех же музыкальных лексики и принципов, к которым я пришел при работе над The Harmony Codex. Что касается текстов, думаю, этот альбом рассматривает ту же тему, но с другого ракурса. Если The Harmony Codex был больше взглядом с земли, то у нового альбома космическая перспектива.
Это, пожалуй, самый сольный альбом из всех мной записанных. Я продумал почти все, играя сам. Я сам сыграл все партии на бас-гитаре, большую часть партий гитары и клавишных. В самом конце я пригласил других музыкантов - Рэнди МакСтайна, Адама Хольцмана и Крейга Бланделла. Остальные же восемьдесят процентов альбома это мое исполнение.
Вся работа над альбомом заняла восемь недель. Как только у меня появились идеи, они просто полились из меня, а затем возник вопрос создания и доработки миксов. Самой сложной частью процесса оказалось сведение. Сам процесс создания композиций и их записи прошел относительно безболезненно. Хотел бы я, чтобы так было всегда. Для меня это был довольно замкнутый, солипсический или уединенный опыт.
Когда ты в ударе, работа поглощает тебя без остатка?
С тех пор как у меня появилась семья – нет. У меня строгая дисциплина в работе, и каждый день я заканчиваю вовремя, чтобы поужинать с семьей. Но это не значит, что эти две стороны жизни взаимоисключают друг друга. Каждый вечер я ложился спать с четким представлением о том, чем займусь на следующий день.
Один из моих перманентных страхов — это чистая страница. Иногда я думаю: «Неужели это последний альбом, который я собираюсь записать?». Иногда я беспокоюсь, что мне больше нечего сказать. Я испытываю те же чувства и с The Overview. Я задаюсь вопросом: «Как я могу продолжить после этого альбома?». Мне всегда удавалось доказать, что я не прав.
Иногда создание новой музыки давалось с трудом, а иногда проходило на удивление легко. Что касается The Overview, то я больше склонялся ко второму варианту. Концепция была настолько привлекательной, и у меня в голове сразу же возникла отличная задумка о том, как будет развиваться первая композиция. Я знал, что все начнется с затерянного в пространстве голоса-фальцета. Кажется, я никогда раньше не начинал альбом с сольной вокальной партии, так что с первых же секунд все стало совсем по-новому, и я был в деле.
Сюжет состоял во встрече с инопланетянином на болотах, во время которой он спрашивал: «Что случилось? Вы забыли о нас?». В моей голове это было похоже почти на сценарий фильма. Основная мелодия в стиле тона Шепарда (Тон Шепарда – это звуковая иллюзия, представляющая собой бесконечно повышающуюся или понижающуюся последовательность тонов) в том смысле, что она постоянно повышается на целые тона. Таким образом, повышается и тональность партии бас-гитары. Я хотел, чтобы в ней был передан замысел полета в космос все дальше от Земли. Таким образом, в саму мелодическую линию было заложено ощущение постоянного движения. Все очень красиво встало на свои места.
Говоря о The Overview, многие сосредотачиваются на прогрессивном роке, но я слышу на альбоме много других влияний. Расскажи об объединении стольких жанров под одним крылом.
Точно так. Что такое прогрессив-рок? Я подразумеваю под этим понятием весь спектр - от Pink Floyd до Фрэнка Заппы, от Rush до Mogwai и Radiohead. Что их всех объединяет, так это стремление отойти от стандартной поп-формы. У всех у них есть идейная концепция, что слушателя можно увлечь в путешествие и удивить. И очень часто для этого требуется длинное музыкальное произведение. Оно не всегда получается, но многие группы, очевидно, склоняются к композициям продолжительностью 10-20 минут. Думаю, в этом главная отличительная черта музыки, которую я называю прогрессивным роком. Но, как ты и намекал ранее, на этом альбоме есть все, свойственное моему творчеству. На альбоме есть электронная музыка. Завершает альбом чистый эмбиент. Есть металические риффы. В нем сильно чувствуется поп-музыка. И есть моменты, связанные с джазом. Но общая структура и ощущение музыкального путешествия – все это люди ассоциируют с традициями прогрессивного рока.
Расскажи о решении работать над композицией «Objects Outlive Us» вместе с Энди Партриджем.
Когда я начал создавать The Overview, я только что закончил ремикс альбома группы XTC «The Big Express». На нем есть одна из моих любимых в плане стихов песен всех времен, она называется «The Everyday Story of Smalltown». На мой взгляд, Энди лучше всех пишет об обычных людях, живущих обычной жизнью в маленьких британских городках. Я считаю Энди и Рэя Дэвисов королями такого рода авторских песен-наблюдений. И эта песня была свежа в моей памяти в момент принятия решения, чтобы в «Objects Outive Us» была такая часть в виде контраста самым масштабным космическим явлениям, включая гибель звезд и туманностей и взрывы черных дыр, с мыльными операми о повседневной жизни, например, о муже, изменяющем своей жене, о медсестре, работающей в доме престарелых, о парнишке, выходящем на свою первую работу в автосалоне.
Я подумал об Энди, потому что на моей памяти он сочиняет такие маленькие мыльные оперы лучше, чем кто-либо другой. Я позвонил ему и сказал: «У меня есть для тебя задание». Я объяснил задумку, и он правильно ее понял. Конечно же, он проделал прекрасную работу.
Примерно во время работы над альбомом To the Bone мы с Энди написали песню под названием «How Big the Space», в которой тоже использовались космические метафоры. Та песня, кажется, стала пробой пера для того, что мы сделали на этом альбоме.
Партридж предложил тебе записать целый альбом вместе. Что об этом думаешь?
Я бы с удовольствием. Может быть, он напишет тексты, а я положу на них музыку, хотя он блестящий мелодист. Мы с Энди хорошо ладим. Он из тех, кто рассорился со многими людьми, потому что он еще и помешан на контроле за происходящим. Он точно знает, как он хочет, чтобы рождались его песни.
В самом начале своей карьеры я понял про себя что, по сути, я непродуктивен. Энди и раньше попадал в ситуацию, когда крупные лейблы сводили его с действовавшими на нервы продюсерами. Так что я хорошо понимаю, почему он всегда испытывал трудности, пытаясь создать из песни волшебство в том виде, в каком он ее себе представлял.
Работа с Энди - очевидная вещь, которую нужно реализовать. Я обсуждал создание чего-то подобного еще и с Роландом Орзабалом из группы Tears For Fears. Может быть, мы соберемся все вместе и запишем что-то втроем. Было бы здорово.
Рэнди МакСтайн стал для тебя важной персоной как на концертах, так и на записях. Расскажи о его сильных сторонах.
Что мне нравится в Рэнди, он как и я очень интересуется разнообразной музыкой и впитывает в себя всевозможные музыкальные стили. Он очень хорошо знаком с традициями классического рока, а также является блестящим звукорежиссером.
Я работал с одними из лучших гитаристов планеты, но они не всегда отличались богатым воображением, когда дело касалось саунд-дизайна. Бывает, когда у тебя есть определенный звук, он меняет твою манеру исполнения. И Рэнди это прекрасно понимает.
В качестве примера я всегда привожу Робина Гатри из группы Cocteau Twins. Его звучание во многом основано на использовании для гитары мощных педалей эха и реверберации. Он брал одну ноту и создавалось великолепное звучание. Ему понравилась идея создания звуковых скульптур и исследования звуковых возможностей гитары.
Что мне больше всего понравилось в игре Рэнди на этом альбоме — это его длинное соло в конце первой композиции. Я сразу ему обозначил: «Мы собираемся переосмыслить понятие гитарного соло в классическом роке. Мы не собираемся исполнять соло «Comfortably Numb». Мне нравится это соло, но его исполняли и имитировали много раз. А у нас будет длинное соло с тем же чувством драматизма, серьезности и динамичности, но мы собираемся заново изобрести мелодическую лексику и звучание». Я могу предложить Рэнди что-то подобное и знаю, что он примет вызов. Именно такую партию он и исполнил.
Длинное соло Рэнди в конце первой композиции — это не традиционное эпическое соло в стиле классического рока, но в то же время оно чем-то на него похоже. В этом и заключается прелесть работы с таким человеком, как Рэнди. К тому же он моложе. Его очень интересует звук. У него разнообразный и эклектичный вкус в музыке. Мы можем обсуждать с ним что угодно, от нойз-музыки до фри-джаза, он так же хорошо знаком с творчеством Билла Нельсона и Роберта Фриппа, как и Стива Вая и Дэвида Гилмора. Кроме того, он блестящий техничный музыкант.
Ты занимаешься сольной карьерой уже семнадцать лет. Как оцениваешь пройденный творческий путь?
Мне нравится, что каждый мой альбом отличается от других. Это феноменально. Такие альбомы, как The Raven That Refused to Sing и The Future Bites отличаются друг от друга кардинально. Но что мне нравится в них всех, так это то, что все они звучат в моем стиле. Думаю, это единственное, что я понял и принял. Одна из причин, по которой я считаю, что The Harmony Codex и The Overview дают ощущение свободы, заключается в возможности делать все, что только захочу, а в конечном итоге музыка все равно будет иметь мой почерк. Говорю это с оговоркой, что в какой-то момент подобное, кажется, меня расстраивало, но сейчас я принял все как есть. Я могу записать поп-альбом или более концептуальный рок-альбом, подобный этому, и, в конечном счете, он звучит так, как будто это часть моего творческого пути.
Именно подобное мне нравилось во всех музыкантах, оказавших на меня большое влияние. Это одна из тех целей, к которым, как тебе кажется, ты не стремишься, а потом почти не осознавая достигаешь ее без особого желания. В этом смысле, я по-своему мечтал, что однажды смогу создать свою собственную вселенную, как Дэвид Боуи или Кейт Буш, — представление о нахождении вне жанровых рамок. Нужна почти целая музыкальная карьера, чтобы заслужить право так говорить о своем творчестве. Я чувствую, что многие сейчас признают во мне подобное, это здорово. Это касается даже тех, кто, возможно, лет пять назад все еще пытался отнести меня к жанру прог-рока. Думаю, многие из них уже смирились с тем, что мое звучание соответствует традициям прогрессивного рока, но еще оно представляет собой и нечто гораздо большее.
Музыкальное путешествие — вот экспонат номер один, который включает в себя самые новые альбомы Bass Communion, No-Man, Porcupine Tree и Storm Corrosion. Все они являются кусочками мозаики.
Как ты оцениваешь взлеты и падения своего сольного творчества?
Выпустить альбом The Future Bites во время пандемии COVID-19 оказалось непростой задачей. Было очень сложно донести его до поклонников. По сути, это был электро-поп-альбом исполнителя, которого в основном все считали рок-исполнителем. Речь шла о том, чтобы продвигать меня как своего рода продукт. Вся концепция заключалась в том, чтобы для продвижения и выпуска альбома вычеркнуть индивидуальность, а это было последнее, чего во время пандемии хотели слушатели. Они хотели чувствовать себя ближе друг к другу, а не отчужденными, что несла концепция The Future Bites. С художественной точки зрения я считаю этот альбом очень успешным, но в плане его продвижения я изо всех сил старался донести заложенные в нем идеи.
Что касается положительных моментов, то мой дебютный альбом Insurgentes по-прежнему остается одной из моих любимых пластинок. Возможно, это все еще мой самый любимый альбом из всех. Прямо сейчас я горжусь The Overview. Я всегда горжусь новым альбомом. The Harmony Codex и The Overview дают мне ощущение достижения своего рода вершины. Я очень горжусь всеми альбомами, и всем им отведено свое место в бэк-каталоге.
Ты задумывался о возможности выпуска юбилейных изданий своих первых сольных альбомов?
Я мог бы это сделать, но начиная с Insurgentes все время выходили делюксовые издания этих альбомов. В этом проблема. Что еще я мог бы добавить? Речь идет о расширении существующих делюксовых изданий.
Сейчас я нахожусь в таком положении, что мог бы с легкостью прекратить сочинять новую музыку и провести всю свою жизнь опекая бэк-каталог, учитывая, насколько он велик. К счастью, всегда есть потребность в его обновлении. Нет недостатка проектов, которые можно было бы реализовать.
Я обсуждал выпуск концертного бокс-сета Porcupine Tree, потому что практически каждое наше выступление было записано. Но это была бы огромная работа - собрать 12-15 концертов, представлявших в наилучшем свете каждый этап творчества группы. Такая работа займет от трех до четырех месяцев. Когда я собираюсь этим заняться? Думаю, что в конце концов я примусь за эту работу, но случится это в тот момент, когда я отступлю от создания новой музыки. Как видишь, прямо сейчас это невозможно.
Расскажи о музыкальном путешествии, запечатленном на альбоме Bass Communion - The Itself of Itself.
Уже 12-13 лет я не записывал альбом Bass Communion, поскольку оценив мир эмбиент- и экспериментальной музыки, подумал: «Подобной музыки и так уже достаточно. Действительно ли мне нужно что-то дополнить к этой массе?» Я постоянно приходил к выводу, что нет, не совсем.
А потом, спустя какое-то время ко мне обратились несколько лейблов с предложением выпустить альбом Bass Communion, а я рассказал им о своих мыслях на этот счет. Но за это время у меня накопилось много музыкального материала. Я прослушал его и почувствовал, что он достаточно уникален и мог бы привнести новое или неповторимое в экспериментальную эмбиентную музыку.
Сам по себе альбом довольно шумный. Мне показалось интересным отойти от концепции приятного эмбиента и сделать более грубую и грязную музыку, используя множество звуковых артефактов, таких как шипение барабанов и треск винила. Я уже давно интересовался подобными вещами, но мне хотелось сосредоточиться на них до такой степени, чтобы одна из композиций была полностью создана из звуков шипения и гула аудиокассет. Я подумал, что было бы интересно найти прекрасное в уродстве. Я хотел найти баланс между этими понятиями.
Нужен ли миру этот альбом? Не знаю, но я все равно им очень горжусь, и, похоже, некоторые слушатели его оценили.
Что еще я могу сказать об альбоме - он внес свой вклад в The Overview. В Bass Communion заложено много звукового дизайна и того, что я называю исследованиями и доработками, которые были использованы в The Overview. Первая композиция заканчивается музыкальным фрагментом, который также можно найти на новом альбоме Bass Communion. Атональную оркестровую заключительную часть «Objects Outlive Us» в другой форме можно услышать на альбоме Bass Communion.
Ты баловался с искусственным интеллектом, используя его при написании текста для выпущенного в 2023 году сингла December Skies. С тех пор ситуация кардинально изменилась, появились так называемые исполнители искусственного интеллекта и плейлисты их музыки. Что думаешь о том, как все развивается?
Вероятно, со вчерашнего вечера все изменилось, да? В этом-то и суть. Изменения происходят все время. Одна из причин, по которой я хотел рассказать об этом в December Skies, заключается в том, что эта тема никуда не денется. Она будет только набирать обороты и получать все большее распространение.
Для творческой личности может быть один из двух путей: спрятать голову в песок и притвориться, что ИИ не существует, или же найти способ включить его в свой рабочий процесс. Он может оказаться полезен.
Искусственный интеллект существует уже давно, в том смысле, что существуют инструменты, которые помогают музыкантам создавать музыку, такие как Auto-Tune, Melodyne и Beat Detective. Все это разновидности искусственного интеллекта, как я их оцениваю. Они позволяют добиться лучшего звучания, применяя к живому исполнению программные процессы. Есть ощущение, что новые инструменты — это всего лишь следующий шаг на этом пути.
Сейчас я понимаю, что все совсем по-другому, поскольку мы приходим к тому, что искусственный интеллект полностью исключает живых музыкантов из процесса. Думаю, такое тоже произойдет. Обычная музыка подчиняется очень строгому набору параметров, которые не нарушают стандарт и могут быть созданы с помощью искусственного интеллекта. Искусственный интеллект уже сейчас может генерировать обычную техно-музыку. Вероятно, то же самое можно сказать о музыке в стиле метал и кантри.
Таким образом я пришел к выводу, что в ИИ нет худа без добра, возможно, он заставляет музыкантов сосредоточиться на их отличительных особенностях. О каких причудах и изюминках звучания ИИ никогда не смог бы и мечтать? На днях я разговаривал с другом об уходе Дэвида Линча. Его фильмы никогда не смогли бы быть созданы искусственным интеллектом. В них содержится что-то вроде логики сновидений. Думаю, музыканты сейчас должны сосредоточиться именно на этом.
То, как раскрывается The Overview, непредсказуемо. В нем сочетаются элементы, которые обычно не сочетаются. Таким образом, он выходит за рамки традиционных параметров создания музыки, а это то, чего Искусственный интеллект никогда не смог бы придумать. Так что, возможно, ИИ заставит музыкантов и творческих людей в целом выйти за рамки привычного. Миру больше не нужна обычная музыка. Теперь есть ИИ, который может создавать ее за нас.
Это я пытаюсь придать этому вопросу позитивный оттенок. Когда я записывал December Skies, то подумал: «Как использовать ИИ во благо?» Для этого трека я использовал около одного процента из созданного искусственным интеллектом. Девяносто девять процентов того, что он генерировал, оказывалось полнейшим дерьмом. Мне, как человеку, все еще приходилось разбираться и выбирать что-то стоящее. Возможно, это еще один важный фактор.
Что это говорит об обществе, состоящем из групп, совершенно не интересующихся артистами, их историями или происхождением музыки, позволяя таким образом созданной ИИ музыке безгранично проникать в массы и преобладать среди них?
Это заслуга Spotify и, в меньшей степени, социальных сетей. По сути, мы постепенно разрушаем идею культа личности. Всегда есть исключения. Моим детям нравится Билли Айлиш, она очень сильная личность, но, вообще говоря, думаю, что дети в принципе больше не интересуются музыкантами. Все совсем не так, как было в моем детстве. Тогда все было связано с музыкантом и культом его личности. Все сводилось в преданности музыканту. Когда ты задался вопросами: «Что они собираются делать дальше? Оправдают ли мои ожидания? Каким будет новый альбом?». И ты бы не узнал ответ, пока не принес альбом домой и не послушал его. В общем, всегда имел место элемент шока и неожиданности, а иногда и разочарования. Ты бы пересмотрел свое отношение к этой музыке, и она бы понравилась, потому что ты заставил бы себя предпринять такое усилие из-за преданности музыканту.
Зачем слушать музыку больше одного раза, если она не понравилась после первого прослушивания? Преданность исполнителю ушла в прошлое, многие музыканты теперь терпят взлеты и падения, закладывая в основу концепт того, какой будет их следующая песня или «spotify-drop». Вот почему у множества исполнителей одна песня набирает миллиард прослушиваний, тогда как остальная часть их бэк-каталога затерялась в бездне.
Все чаще мы будем наблюдать исполнителей, карьера которых будет основана на одном-единственном прорывном вирусном хите. Меня это расстраивает, потому что мне нравятся концепции роста траектории музыкальной карьеры и культа личности. Мне нравится концепция музыканта, увлекающего вместе с собой в музыкальное путешествие, который превзойдет все ожидания и удивит, отправив в такие дали, которые, как казалось, ты и не собирался посещать. Но ты следуешь этому курсу, и в конечном итоге тебе все равно нравится.
К сожалению, распространение социальных сетей, Spotify и культуры плейлистов привело к тому, что из песен исчезли такие понятия, как вступление, инструментальные паузы или соло. Теперь все сводится к лид-вокалу. Музыкальная индивидуальность отступает на второй план. В современной поп-музыке не найти фрагмента, в котором музыка была бы в центре внимания. Все сосредоточено на вокале. Это совершенно альтернативный образ мышления по сравнению с тем, на котором я вырос, когда нормой являлись длинные пассажи инструментальной музыки, как в The Overview.
Есть ли у искусственного интеллекта положительные стороны с точки зрения автоматизации и улучшения работы над ремиксами?
Пока что мне он не очень помог. Программное обеспечение для разделения дорожек, которое может создавать дорожки из треков в случае отсутствия мультитреков, недостаточно хорошее, чтобы быть мне полезным. Многие меломаны встречали в новостях истории о том, как это программное обеспечение использовалось для создания альбомов The Beatles, и теперь они считают возможным прогнать любой трек в программном обеспечении и создать чистый мультитрек. Это неправда. Возможно, программное обеспечение MAL Питера Джексона сможет сделать такое после нескольких недель рендеринга на многомиллиардной компьютерной системе. Но то, что доступно сейчас, очень ограничено и полно неприятных цифровых артефактов.
Другая сторона медали состоит в том, что если бы эта технология была доступна, возможно, для меня, как для ремикшера, не осталось бы работы. Любой желающий мог бы загрузить приложение на телефон и создать мультитрек из своей любимой песни, а также сделать свой собственный микс. Зачем в этот момент понадоблюсь я? Но в этом плане ИИ еще предстоит пройти долгий путь.
Возвращаясь к началу обсуждения искусственного интеллекта, я рассматриваю его как дополнительный инструмент в моем арсенале, но не более того.
За последние годы ты переработал некоторые из своих многоканальных миксов групп King Crimson и Yes. Какие изменения в философии и технологиях привели к этому шагу?
Думаю, я очень многому научился за те пятнадцать лет, что занимаюсь ремиксами. Основная причина переосмысления этих ремиксов заключается в том, что изначально они были сделаны не в Atmos, а в стерео и 5.1. Музыкальный бизнес сегодня испытывает большие трудности с Atmos, а для меня это плюс. Мне нравится с ними работать, и это отличная возможность обратиться к ним снова и подправить.
Фанатам легко задавать такие вопросы: «Зачем ты снова сделал ремикс? Значит ли это, что первоначально ты сделал его неправильно?» Но думаю, что в случае с King Crimson да, в первый раз я немного менее придерживался оригинальных миксов, теперь же я придерживаюсь их гораздо строже. С годами я понял, что предпочитаю меньше быть ревизионистом. Я настраиваю стерео-миксы и миксы в формате 5.1, чтобы попытаться приблизить их к оригинальным миксам, а затем, и только после этого, я перехожу к Atmos.
У тебя в работе есть пара новых песен Porcupine Tree. Что можешь рассказать о новой музыке и будущем группы?
Честно говоря, пока еще слишком рано об этом говорить. Опять же, они разные. Как и в моей сольной карьере, Porcupine Tree достигли той точки, когда мы не хотим пытаться делать что-либо, кроме как быть самими собой. Мы не хотим беспокоиться об ожиданиях слушателей, хотя мы никогда и не заботились об этом.
Мы наслаждаемся процессом. Мне нравится работать с Гэвином Харрисоном и Ричардом Барбиери. Сейчас для меня очевидно, что, поскольку сольная карьера налажена, у меня гораздо больше возможностей стать частью группы, такого ощущения раньше у меня не было. Раньше я чувствовал необходимость в большем контроле. Теперь я этого не делаю. На самом деле, мне нравится концепция отказаться от контроля за процессом и, возможно, не всегда поступать по-своему. Я готов к тому, что не обязательно все делать так, как я бы сделал сам.
Думаю, в будущем Porcupine Tree не будут особо плодовиты. Возможно, мы больше не поедем в турне. Но думаю, что мы обязательно запишем как минимум еще один альбом. Возможно, это даже может стать нашим следующим проектом. Но это все, что я могу сказать на данный момент.
Расскажи о важности веганства в твоей жизни.
Я наблюдаю в социальных сетях за людьми, такими как Моби и Билли Айлиш, которые очень активно продвигают веганство среди фанатов и последователей. Я всегда немного опасался становиться слишком нравоучительным или праведным, чем другие. Скорее, я просто хочу сказать, что мой образ жизни, возможно, стоило бы перенять и другим. Так будет лучше для планеты и, черт возьми, для животного мира. Я стал смотреть на эти вопросы более оптимистично.
В текстах нового альбома очень ярко выражена веганская направленность. Они грубые, хлесткие. Я становлюсь немного более откровенным о своем веганстве.
В социальных сетях полно людей, очень воинственно относящихся к своему образу жизни и жизненным идеалам. Я очень настороженно слежу, чтобы не принадлежать к числу таких людей. Они, скорее, предлагают альтернативы и делятся ими. Я же расскажу почему я веган, если меня спросят. Я поделюсь своим опытом.
В твоей семье есть веганы?
Да. Моя жена - веган. Оба моих ребенка - вегетарианцы, и мы на их решение не влияем. Они вегетарианцы, потому что подражают своим кумирам. Билли Айлиш, Серена Уильямс, Эмма Уотсон и Ариана Гранде - все веганы. В детстве у меня не было таких примеров для подражания. По крайней мере, я о них не знал. А теперь у детей есть. У них много очень крутых примеров для подражания, это большая перемена с тех пор, как мы выросли. И это удивляет.
Так что нам не нужно их принуждать. Они решили стать вегетарианцами. Они любят животных. Они понимают, что значит есть мясо. Они также понимают значение молочной промышленности. Возможно, однажды они решат отказаться и от этого.
Переход к веганству — это важная вещь для размышления на нашей планете, и мне кажется, что это движение в правильном направлении. Все остальное, похоже, движется в неправильном направлении. Появляется все больше ресторанов, предлагающих веганские альтернативы. Во всем мире появилось гораздо больше полностью веганских и вегетарианских ресторанов. Удивительно, что все это произошло за последние десять лет или около того.
Оправдания мясоедов или вегетарианцев с каждым днем становятся менее убедительными. Под этим я подразумеваю оправдания навроде: «Я бы никогда не стал это есть, потому что оно не такое вкусное». Альтернативы и заменители мяса сейчас практически не отличаются на вкус. Ладно, с сыром еще предстоит разобраться, но даже веганские сыры сейчас довольно хороши. Они уже почти в массмаркете.
Тебе 57 лет, ты стремительно приближаешься к 60. Как ты относишься к достижению этого рубежа?
По правде странно. Я с трудом могу осознать, что мне 57, потому что мне кажется, что я только начинаю записывать хорошие альбомы, или начал не так давно. Я много раз задумывался о том, что многие музыканты, на чьей музыке мы росли, создали большую часть своих лучших альбомов в возрасте двадцати с небольшим лет. Что-то изменилось в том, что многие музыканты, как мне кажется, сейчас по-настоящему обретают себя в возрасте сорока, пятидесяти лет, или даже старше. На более позднем этапе своей жизни они создают замечательную музыку.
Думаю, что я один из этих людей. Чувствую, что сейчас у меня получается записывать музыку лучше всего. Большинство музыкантов, которыми я восхищался в детстве, пребывали на творческом подъеме в свои тридцать с небольшим лет. Это справедливо для многих музыкантов, принадлежащих, как мне кажется, к классическим рок-традициям. Они создают свои великие произведения в возрасте двадцати с небольшим лет, а затем большую часть карьеры тратят на торговлю своим творчеством.
Думаю, нет ничего хуже, чем в двадцать с лишним лет создавать великолепные работы, а потом удивляться, куда подевалось все волшебство. Я называю это «синдромом гражданина Кейна». Когда «Гражданин Кейн» - твой первый фильм, что ты снимешь дальше? Это тяжело. Это может разрушить жизнь.
Музыка, которую я сочинял, когда мне было за двадцать, — это не то, о чем я хотел бы вспоминать. Думаю, у меня был немного медленный старт. К моим 60 я чувствую, что достиг своего пика, и это прекрасно. Я рад, что так оно и есть.