Культовая прог-группа распалась в 2010 году, поскольку лидер Стивен Уилсон потерял к ней интерес, но так и не подумал рассказать об этом своим коллегам. Что снова свело это трио вместе? И является ли этот шаг завершением или новым началом?
В Air Studios в Лондоне в начале этого года я стал свидетелем, как трое мужчин играют музыку вместе впервые с октября 2010 года. Когда почти двенадцать лет назад они ушли со сцены Королевского Альберт-холла, двое из троих участников предполагали, что группа продолжает функционировать. Но их фронтмен и гитарист Стивен Уилсон решил, что для группы все кончено, по крайней мере на тот момент. Только он не сказал об этом своим товарищам по группе. Или их менеджменту. Или лейблу. Или вообще кому-нибудь.
В 1987 году Уилсон начал Porcupine Tree в шутку – как стилизацию под старо-английский психоделический рок в духе альбома «Dukes of Stratosphear» группы XTC. Но он чувствовал себя зажатым в угол. То, что начиналось как сайд-проект, стало тем, за что Стивена узнали слушатели – и они ожидали, что он продолжит работать под этим именем. «Я начал думать: «Это не то, чем я должен заниматься», — говорит Уилсон по видеосвязи через несколько дней после нашей очной встречи. «Вне всякого сомнения, эта группа не должна была стать всеобъемлющим доминирующим направлением моей профессиональной карьеры. Я захотел уйти и поработать с другими музыкантами; я хотел заниматься музыкой в других стилях».
Он говорит, что возмущался на барабанщика Гэвина Харрисона и клавишника Ричарда Барбиери за то, что они перетянули все внимание на себя; он полагал, что его музыкальное мастерство подвергают оценке. «Я не чувствовал, что меня особенно ценят или уважают в группе – или, по крайней мере, если они и испытывали чувство уважения, то никогда не озвучивали».
Поэтому Уилсон не стал утруждать себя тем, чтобы что-то им сказать. Он просто ушел, оставив Porcupine Tree как тупиковую нерешаемую проблему. В течение пары лет двое других ждали возвращения Уилсона. Но потом они прочитали интервью, в которых он рассказывал о своей сольной карьере и отрицал какой-либо интерес к группе.
«Невозможно не сожалеть и не обижаться», — говорит Барбиери, который оказался в положении, в котором уже ранее оказывался в связи покинувшим группу Japan в конце 1982 года Дэвидом Сильвианом. «Вы достигаете точки творческого и коммерческого успеха, и в этот самый момент все испаряется. И, конечно же, участникам группы нелегко продолжать работать в том же духе. Требуется много времени, прежде чем получится вернуться в форму. Но для фронтмена все остается на своих местах — он работает с тем же менеджером, с тем же лейблом, с той же аудиторией поклонников, с тем же издателем, с тем же промоутером, с тем же агентом. Так что для него все проходит безболезненно. Но такой шаг оставляет за бортом тех, кто потратил столько же времени на работу, сколько и фронтмен, так что это тяжело».
Харрисон жил недалеко от Уилсона, и с 2012 года они время от времени встречались, так что интервью его беспокоили меньше. «Я бы подумал: «Ну, мы выпили с ним по чашке чая на прошлой неделе, и он не сообщил мне ничего подобного». Думаю, с точки зрения Стивена, это было своего рода внутреннее соревнование между группой, которую он основал, и им самим, между двумя амплуа, сформировавшимися у него голове, и думаю, он хотел, чтобы аудитория по крайней мере не зацикливалась на том, когда вернутся Porcupine Tree, а сосредоточилась на его сольной карьере».
Постоянный отказ Уилсона говорить о будущем Porcupine Tree привел к тому, что легенда группы росла в их отсутствие. Они стали прог-рок группой, которая распалась (что не обязательно понравилось бы Уилсону, который терпеть не может этот термин).
После такой долгой паузы можно было бы ожидать определенной неряшливости в звуке, но обычный слушатель ничего такого не услышит. По другую сторону объектива трио, похоже, идеально синхронизировано во время исполнения Harridan — вступительного трека их нового альбома Closure / Continuation. Бас и барабаны обвивают друг друга, как замысловатые и сплетенные виноградные лозы, а клавишные разбиваются о них, словно волны. Это сложная, тернистая, но мелодичная музыка. А затем все трое останавливаются, тихо обмениваются репликами и начинают снова. В течение пары часов, что я за ними наблюдаю, именно этим они и занимаются: проигрывают одну песню снова и снова.
Альбом Closure / Continuation формировался с тех пор, как Porcupine Tree, казалось, закончились. Импровизации Уилсона и Харрисона, которыми музыканты занимались последнее десятилетие, были доведены до ума во время пандемии. Кассеты, которые Барбиери посылал Уилсону за последние годы, преобразовались в песни. Трое музыкантов записали весь альбом каждый у себя дома, следовательно, они не играли вместе с 2010 года, и в итоге записали свой новый альбом без чьего-либо ведома.
Название отражает их неуверенность в будущем группы. «У нас не было необходимости записывать этот альбом», — говорит Уилсон. «Это не значит, что мы вернулись, потому что нам предложили 10 миллионов долларов за турне по Америке. Мы не вернулись, потому что наши сольные карьеры провалились. Мы подумали, что собраться снова будет весело, и у нас было написано несколько хороших песен. Думаю, это настроение частично отражено в названии альбома — я действительно не знаю, является ли он завершением или началом еще одного продолжительного этапа в карьере группы».
«Если это «финальный аккорд», то думаю, это очень хороший способ его исполнить. Или можно было бы позвонить друг другу через год и сказать: «Эй, было весело. Стоит ли нам сделать что-то подобное снова?». Я, наверное, предположу первое. Это, вероятно, последний альбом, который мы выпустим, и, возможно, последний тур, который мы отыграем».
Барбиери говорит: «Я знаю, что Стивен перейдет в режим соло, как только все закончится. И все зависит от того, куда его приведет сольная карьера. Группа Porcupine Tree действительно может вернуться только потому, что Стивен захочет снова стать ее частью. Я буду вполне счастлив, если это будет конец. Меня это вполне устраивает. Потому что мы сделали хороший альбом. И думаю, что мы закончим на хорошей ноте между нами троими. Не будет никаких негативных впечатлений».
Тем не менее, быть в группе непросто. Уилсон рассказывает о диаграмме Венна (Диаграмма Венна — схематичное изображение всех возможных отношений нескольких подмножеств универсального множества) в любой группе, где музыка, которую музыканты действительно могут играть, ограничивается пересечением их вкусов, и о том, как это ограничивает их амбиции. К концу первого этапа творческого пути группы он подытоживает: «В итоге у нас получился своеобразный архетип песни Porcupine Tree: немного металлических риффов, эмоциональный вокал, припев, затем хитрый фрагмент в середине, затем несколько фирменных фишек. К тому времени, когда мы добрались до последнего альбома, до последнего тура, мне все это уже было недостаточно интересно».
Остальных это тоже расстраивало. Харрисон любит соул, фанк и джаз, но для этих стилей в группе не было места. Барбиери тоже заметил, что предпочитаемый им «очень минималистичный и медленно развивающийся атмосферный подход» в музыке не представляет большого интереса для двоих других. По крайней мере, все они согласны с тем, что альбом Closure / Continuation в основном записан в соавторстве, а не Уилсоном с меньшим вкладом в сочинение двоих других.
То есть дело в количестве затраченных усилий. Шестидесятичетырехлетний Барбиери беспокоится о своей концентрации. Для пятидесятивосьмилетнего Харрисона более насущной проблемой является физическая сторона игры на барабанах. «Как долго я смогу продолжать играть такую музыку на таком уровне? В других группах, в которых я играю, не требуется такой тяжелой физической нагрузки. Porcupine Tree всегда были самой трудной работой, которую я выполнял. В группе King Crimson (участником которой он является с 2014 года) многим участникам было далеко за семьдесят, я не представляю себя играющим так на барабанах в свои семьдесят».
В Air Studios можно понять, что он имеет в виду. Пока трио работает над треком Harridan, игра Харрисона на барабанах – это та смесь точности и грома, которая кажется физически невозможной; Барбиери – лучший скульптор звука со времен Брайана Иноу, как говорит Уилсон, — стирает музыку, словно художник; Уилсон продвигает музыку на басу, прежде чем отдельно проработать вокал. «Вокалисты всегда хотят быть в изолированной комнате во время исполнения», — говорит Барбиери Харрисону в пультовой. «Я знал одного, кому для этого нужно было находиться в другой стране».
Когда Porcupine Tree снова выступят на публике, эти концерты пройдут для большей аудитории, чем когда-либо прежде; их ждут стадионы. И когда тур закончится и втроем они покинут сцену, кто знает, будет ли это в последний раз? «Может быть, этот тур положит конец всему», — говорит Харрисон. «Я не утверждаю, что мы расстанемся в 2022 году. Но 2010 год оказался странным финалом — или не финалом. Было бы неплохо уйти на высокой ноте. Если все так, как должно быть».
The Guardian, 2022, текст Майкл Ханн